Внимание! Данная сатья содержит шокирующие фото и описания и не рекомендуется к просмотру несовершеннолетним, людям с неустойчивой психикой и беременным женщинам. Продолжая читать данную статью вы подтверждаете, что вам исполнилось 18 лет.
Багеровский ров в Керчи – кровавое преступление нацистов
История Великой Отечественной войны в Керчи насчитывает немало страшных страниц. Одна из них трагедия Багеровского рва, которая потрясла весь мир и признана одним из самых бесчеловечных преступлений нацистов на Нюрнбергском процессе.
Здесь, неподалеку от Керчи, в конце 41-го года было зверски убито и сброшено в яму несколько тысяч мирных жителей – стариков, женщин, грудных детей. Перед казнью многие из них подверглись чудовищным пыткам.
До сих пор от рассказов очевидцев и фотографий истерзанных тел кровь стынет в жилах.
Керченский Бабий Яр
Самым известным местом массовых казней гражданского населения в период Великой Отечественной войны считается Бабий Яр. Там в период оккупации гитлеровцами было расстреляно около 150 тысяч человек.
Трагедия Багеровского рва уступает в масштабах и количестве убитых мирных жителей. Но это страшное преступление стало известно миру раньше, чем Бабий Яр. Это произошло благодаря кратковременному освобождению Керчи советским десантом в декабре 41-го.
Первый период оккупации Керчи продолжался всего полтора месяца. Красная Армия выбила гитлеровцев из города 30 декабря. Тогда же советские бойцы обнаружили на освобожденной территории кровавый ров, наполненный трупами.
Спустя несколько дней о фашистских злодеяниях во временно освобожденной Керчи написала газета «Правда», а в западной прессе информация о жертвах Багеровского рва появилась уже 5 января 42- го года. В августе этого же года в «Историческом журнале» появилась статья о злодейских преступлениях гитлеровцев в Керчи историка Бориса Вильфсона.
На Нюрнбергском процессе был представлен отдельный документ, описывающий злодеяния нацистов в Керчи и массовые убийства в Багеровском рве — «Документ СССР-63».
Что произошло в Багеровском рву
Гитлеровцы впервые заняли Керчь 41-го года. Большинство мирного населения не успело эвакуироваться, поэтому старики, местные рабочие, женщины и дети оставались в своих домах. Оккупантам поживиться в разбомбленном городе было нечем, и разозленные гитлеровцы решили отыграться на мирных жителях.
24 ноября новая власть издает приказ о том, что все местные жители должны зарегистрироваться в течение трех дней в созданной фашистами городской управе. А уже вечером 28 ноября вывешивается очередной приказ от гестапо – все жители еврейской национальности, зарегистрированные ранее, должны в обязательном порядке явиться на следующий день на Сенную площадь.
25 ноября на городскую площадь пришло около семи тысяч евреев. Ведь за неявку гестапо обещало расстрел – только самые отважные осмелились ослушаться фашистов и не прийти. Среди явившихся на площадь были люди всех возрастов – подростки и старики, беременные и дети, пожилые женщины. Их всех препроводили в городскую тюрьму.
Здесь у людей отобрали все ценные вещи и ключи от домов и квартир, отняли теплую одежду и обувь, несмотря на пронизывающий ноябрьский холод. А затем палачи приступили к изощренным пыткам. Девочек-подростков и красивых женщин сразу же отделили от других заключенных – в течение нескольких дней в отдельных камерах их насиловали, отрубали части тела, вспарывали животы, зверски отрезали груди. Позже советские бойцы найдут на тюремном дворе груду обезображенных женских тех, замученных гестаповцами. Они даже не решаться их сфотографировать, настолько страшной и циничной выглядела эта картина.
В тюремных камерах заключенные ежедневно подвергались пыткам, людей морили голодом и жаждой. А во дворе тюрьмы находился сарай с голодными овчарками, которым отдавали на растерзание еще живых заключенных.
В первые декабрьские дни оккупанты начали массово вывозить заключенных на расстрел. Для казни фашисты выбрали противотанковый ров, находящийся в нескольких километрах от города, между поселками Октябрьское и Багерово. Сначала сюда вывозили оставшихся в живых женщин, детей и стариков. Последними были казнены молодые парни и мужчины.
Расстреливали мирных жителей гитлеровцы из зондеркомманды 10Б, местные охранники и стрелки 46-й пехотной дивизии вермахта.
После первых расстрелов гитлеровцы занялись карательными операциями в городе. Одной из них стал захват жителей поселка Самострой, что находился в районе Камыш-Буруна. Несколько сотен местных жителей разных возрастов и национальностей, а также члены их семей были казнены в Багеровском рву.
Палачи стреляли в людей разрывными пулями. Вся земля возле рва была забрызгана мозгами и кровью, вокруг стояли замерзшие кровавые лужи. Такую картину обнаружили советские бойцы, освободившие город в декабре 41-го. Весь ров, шириной четыре метра и протяженностью в длину с один километр, на всю двухметровую глубину был завален трупами детей, стариков, женщин и подростков. Вокруг валялись галоши и ботиночки с обрубками конечностей, части человеческих тел, детские бутылочки и соски, игрушки.
- По свидетельствам очевидцев в Багеровском рве расстреляли:
- школьников городской гимназии;
- евреев и членов их семей;
- рабочих поселка Самострой с детьми.
Число расстрелянных было настолько велико, что гестаповцы не успевали проверять все ли они мертвы. Поэтому нескольким десяткам людей удалось выбраться из ямы и рассказать страшную правду о том, что творилось там где Керчь Багеровский ров.
Отравленные дети из керченской гимназии
Одним из страшных эпизодов Багеровского рва стало убийство 245 керченских школьников. Их казнили одними из первых.
В конце ноября немецкий комендант выпустил приказ, объявляющий о возобновлении занятий в школе. Согласно приказу, все учащиеся должны были явиться на занятия. Многие родители побоялись отправлять детей в школу, но были и те, кто побоялся ослушаться приказа немецкой комендатуры.
В школу пришли 245 детей, которых тут же отправили на прогулку. На ноябрьском холоде дети вскоре изрядно продрогли. Тогда сопровождающие их фашисты предложили школьникам горячий кофе и пирожки. Спустя 10-15 минут все ребятишки умерли – пирожки были отравлены синильной кислотой.
Некоторым школьникам не хватило пирожков и их препроводили в «амбулаторию», где попросту смазали губы детей сильнодействующим ядом. Таким образом были умерщвлены все ученики младших классов. Старшеклассники же были вывезены в Багеровский ров и расстреляны там. Позже в яму сбросили и тела отравленных школьников.
Родители до вечера ждали детей, но когда решились прийти к школе, увидели лишь отъезжающий грузовик с детскими телами.
Количество жертв Багеровского рва
История массового уничтожения мирных жителей Керчи еще не исследована до конца. До сих пор, керченские краеведы и местная еврейская община по крупицам собирают имена погибших.
Точное число убитых не установлено. Очевидцы озвучили цифры – в 7 тысяч человек. Это число жертв фигурировало и в советских источниках, и на Нюрнбергском процессе. Однако, немецкий историк Андрей Ангрик указал более низкие цифры убитых, ссылаясь на немецкие архивные материалы. Так, в рапорте фашистов от 7 декабря 1941 года говорится о «переселении» 2500 керченских евреев. Слово «переселение» было кодовым названием убийства евреев.
Однако, сведения о количестве жертв среди мирного населения были известны советскому командованию еще в 42-м году. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что помимо евреев в Багеровском рве расстреляли и керченских школьников, и жителей района Камыш-Буруна – численность которых до сих пор не установлена.
Собственно, дело не в точном количестве жертв, нашедших смерть на дне Багеровского рва, а в факте тысяч невинно убиенных людей – жителей Керчи и окрестностей.
Рассказы очевидцев
Выжить в той страшной бойне удалось всего нескольким десяткам человек, которых фашисты посчитали мертвыми. Благодаря их рассказам появились страшные подробности багеровской трагедии.
«…29 ноября 1941 года меня и двух моих детей посадили в керченскую тюрьму. Я была беременна, со дня на день должна была разрешиться от бремени и уже не могла ходить. Немецкие солдаты, ворвавшиеся в мою квартиру, видели это. Однако они не посчитались ни с чем. Пинками вытолкали меня в сенцы, бросили на дроги, туда же кинули двух моих детей, и через полчаса я очутилась в сырой камере, где уже было около 30 человек — мужчины, женщины, дети.
Здесь, в тюрьме, я родила ребенка. Когда соседка по камере начала мне оказывать помощь, немецкий охранник закричал:
— Прекратить, буду стрелять.
За все девять дней тюрьмы мне давали только соленые бычки, а детям моим гнилую картошку. Нас мучила жажда. Сердце мое разрывалось, когда я видела, как дети умоляют немецкого часового дать им попить. Всякий раз вместо того, чтобы дать кружку воды, солдат нагло отвечал:
— Жить вам осталось недолго, проживете без воды.
На девятый день мне приказали раздеться до нижнего белья, взять детей и следовать во двор. На вопрос: «Куда вы меня ведете?» — немецкий солдат ответил пинком в живот. Вместе со мной вывели во двор еще несколько женщин с детьми. Они тоже были раздеты и стояли на снегу босиком. Прикладами винтовок нас загнали в грузовик, поставили там на колени и строго-настрого запретили поднимать голову. В таком положении нас вывезли за город, где уже была отрыта большая яма. Когда всех нас выстроили возле ямы, нервы мои не выдержали. Я обняла детей и крикнула, обернувшись к немецким солдатам:
— Стреляйте, сволочи, скоро вам будет конец…
И в этот момент раздались выстрелы. Пуля попала мне в левую лопатку и вышла через шею. Я упала в яму, на меня упали две убитых женщины, я потеряла сознание.
Около полуночи меня подобрал старик крестьянин. Он спрятал меня в своей хате под кроватью и ухаживал за мной целую неделю, пока я немного не окрепла.
Мне еще нет тридцати лет, а сейчас, после всех ужасов немецкой оккупации, я выгляжу старухой. Немцы умертвили трех моих детей, немецкая пуля оставила след на моем теле. Где найти слова, чтобы проклясть эту банду убийц, этих людоедов, пьющих кровь женщин и детей!»
Не менее трагичны и ужасны воспоминания других очевидцев. Рабочий рыбзавода Иосиф Вайнгартен описал расстрел детей и женщин, происходивших в Багеровском рве:
«Нас погнали в строну рва. Когда подошли ближе, мы увидели полный ров убитых людей. Началось страшное. Женщины стали кричать, прижимать к себе детей, умолять палачей не трогать крошек, но немцы стали их бить прикладами и загонять в ров. Фашисты загонят человек пять, расстреляют, а остальные ждут своей очереди. Мы с женой отошли немного в сторону. Жена говорит мне: давай попрощаемся. Мы обнялись и обнявшись вошли в ров, под расстрел. Раздались выстрелы — и мы упали. Чувствую, что одна пуля попала мне в руку, другая в бок. Боли не чувствовал, но кровь крепко лилась. Жене пули попали в голову. Потом чувствовал, что фашисты начали засыпать нас землей и утаптывать ногами. Тут я потерял сознание».
Свидетельства тех немногих, кому удалось выжить после расстрела, долгое время собирала керчанка Гитель Губенко, у которой в этой бойне расстреляли многих родных. Свои записи и собранные списки расстрелянных в Багеровском рву она объединила в «Книгу памяти», которую выпустила на нескольких языках.
Памятник трагедии
Сейчас Багеровский ров памятник – это скромный мемориал, на котором выбита надпись в память семи тысяч погибших от рук гитлеровцев.
На месте, где своей очереди на расстрел ждали тысячи керчан, возвышается простой белый обелиск, увенчанный красной звездой. От него вниз, прямо в ров опускается лестница – несколько бетонных ступеней ведущих в яму, ставшую братской могилой мирных жителей Керчи в ноябре-декабре 41-го года.
К 70-летию трагедии керченская еврейская община установила над Багеровским рвом памятную плиту жертвам холокоста. Это отдельный памятник убитым евреям, хотя на дне рва нашли смерть и керчане других национальностей.
Знаменитые фотографии Багеровского рва
Среди фотокорреспондентов советских войск, освободивших Керчь в декабре 41-го, были и двое знаменитых военных фотографов – Дмитрий Бальтерманц и Евгений Халдей. Они в числе первых увидели страшную картину Багеровского рва и запечатлели ее на фотоснимках.
Горы трупов в замерзшей земле, окоченелые тельца расстрелянных детей, матери с грудными детьми и десятки людей, склонившихся над убитыми, в надежде найти близких – фотографии, от которых стынет кровь в жилах.
Одна из фотографий Бальтерманца приобрела мировую известность. На ней среди тысячи разбросанных трупов ходят потрясенные горем люди, разыскивающие своих родных. Фоторабота так и была названа — картина «Горе», и неоднократно представлялась Советским Союзом на международных выставках.
Как добраться
Находится Багеровский ров в окрестностях Керчи – примерно в 9 километрах от центра города.
- Доехать к Багеровскому рву можно:
- На общественном транспорте с автовокзала Керчи, на маршрутке №61.
- На такси по адресу – Ленинский район, село Октябрьское.
- На личном транспорте – координаты GPS: 45.368923, 36.378110.
Сам ров территориально расположен между поселками Багерово и Октябрьское.
Знаменитые стихи о Багеровском рве
Самый проникновенный стих о трагедии Багеровского рва написал очевидец – поэт Илья Сельвинский. Он был сотрудником красноармейской газеты, и вместе с десантниками в числе первых попал в освобожденную Керчь. Он своими глазами увидел страшную картину расстрелянных и истерзанных людей, лежавших во рву и вокруг него тысячами.
Поэт был потрясен увиденным и по словам очевидцев написал начал писать свое стихотворение там же, склонившись над рвом. В прозе увиденное он описать так и не смог…
«Я это видел!»
Можно не слушать народных сказаний,
Не верить газетным столбцам,
Но я это видел! Своими глазами!
Понимаете? Видел. Сам.Вот тут — дорога. А там вон — взгорье.
Меж нами — вот этот ров.
Из этого рва поднимается горе,
Горе без берегов.Нет! Об этом нельзя словами —
Тут надо кричать! Рыдать!
Семь тысяч расстрелянных в волчьей яме,
Заржавленной, как руда.Кто эти люди? Бойцы? Нисколько!
Может быть, партизаны? Нет.
Вот лежит лопоухий Колька —
Ему одиннадцать лет.Тут вся родня его… Хутор «Весёлый»…
Весь «самострой» — сто двадцать дворов…
Милые… Страшные… Как новосёлы,
Их тела заселили ров.Лежат. Сидят. сползают на бруствер.
У каждого жест. Удивительно свой!
Зима в мертвеце заморозила чувство,
С которым смерть принимал живой,И трупы бредят, грозят, ненавидят…
Как митинг, шумит мёртвая тишь!
В каком бы их ни свалило виде —
Глазами, оскалом, шеей, плечами
Они пререкаются с палачами,
Они восклицают: «Не победишь!»Парень. Вернее, не парень, а лапти,
Да нижняя челюсть. Но зубы -во!
Он ухмыляется: ладно, грабьте,
Расстреливайте — ничего!
Сами себя вызволяли из дыр ведь —
Переживём и вашу грозу…
Всё пропадёт — но клыков не вырвать:
Перегрызу!Рядом — истерзанная еврейка.
При ней — детёныш. Совсем, как во сне.
С какой заботой детская шейка
Повязана маминым серым кашне!
О материнская древняя сила!
Идя на расстрел, под пулю идя,
За час, за полчаса до могилы —
Мать от простуды спасала дитя…Но даже и смерть для них не разлука!
Не властны теперь над ними враги —
И рыжая струйка из детского уха
Стекает в горсть материнской руки.Как больно об этом писать!..
Как жутко!..
Но надо. Надо! Пиши!Фашизму теперь не отделаться шуткой:
Ты вымерил низость фашистской души!
Ты осознал во всей её фальши
«Сентиментальность немецких грёз» —
Так пусть же сквозь их голубые вальсы
Горит материнская эта горсть!Заклейми! Ты стоял над бойней!
Ты за руку их поймал — уличи!
Ты видишь, как пулей бронебойной
Дробили нас палачи —Так загреми же, как Дант! как Овидий!
Если всё это сам ты видел —
И не сошёл с ума!
Но молча стою я над мрачной могилой.
Что слова? Истлели слова.Было время — писал я о милой,
О чмоканьи соловья…
Казалось бы, что в этой теме такого!
Правда? А между тем,
Попробуй, найди настоящее слово
Даже для этих тем.А тут? Да ведь тут же нервы, как луки!
Но струны… глуше варёных вязиг.
Нет! Для этой чудовищной муки
Ещё не создан язык.
Для этого надо созвать бы вече
Из всех племён от древка до древка
И взять от каждого всё человечье,
Всё, оплаканное за века.И если бы каждое в этом хоре
Дало бы по слову близкому всем, —
То уж великое русское горе
Добавило целых семь!
Да нет такого ещё языка…Но верьте, трупы, в живых и здоровых!
Пусть окровавленный ваш закат
Не смог я оплакать в неслыханных строфах,
Но есть у нас и такая речь,
Которая всяких слов горячее:
Картавая сыплет её картечь,
Гаркает ею гортань батареи.Вы слышите грохот на рубежах?
Она отомстит! Бледнеют громилы!
Но некуда будет им убежать
От своей кровавой могилы.Ров… Поэмой ли скажешь о нём?
Семь тысяч трупов!.. Евреи… Славяне…
Да! Об этом — нельзя словами.
Огнём! Только огнём!
Стихотворение было опубликовано впервые в конце января в армейской газете «Красная газета». Его перепечатывали на листовках, читали известные актеры по радио, оно переходило из рук в руки и из уст в уста.
И поныне строки стихотворения нельзя читать без боли и ужаса, всё заново переживая страшную трагедию, разыгравшуюся в окрестностях Керчи в конце 41-го года.